Ценой собственной жизни - Страница 67

Поиски инструмента привели ее к тому, что она принесла с собой. К металлическому костылю. Это была алюминиевая труба диаметром один дюйм с упором для локтя и рукояткой. Трубка была слишком толстой, а металл — слишком мягким, чтобы использовать ее в качестве фомки. Но Холли сообразила, что если снять резиновый наконечник, открытый конец трубы можно будет приспособить в качестве гаечного ключа. Возможно, ей удастся смять трубку так, чтобы захватить головки болтов, которыми была скреплена кровать. Затем можно будет согнуть трубку под прямым углом, превратив ее в неуклюжую монтировку.

Но первым делом необходимо было соскоблить с болтов толстый слой краски. Гладкая и клейкая, она накрепко приварила болты к раме. Верхний слой краски Холли отодрала с помощью конца рукоятки костыля. Затем она принялась оттирать швы до тех пор, пока не заблестел голый металл. Теперь Холли собиралась ковылять до ванной и обратно с полотенцем, намоченным в горячей воде. Можно будет прижимать полотенце к болтам, передавая им тепло, чтобы металл расширился. После этого, если повезет, даже мягкий алюминий костыля окажется достаточно прочным, чтобы сдвинуть болты с места.

* * *

— Своими необдуманными действиями он поставил операцию под угрозу срыва, — сказал Бо Боркен.

Его тихий голос обладал гипнотическим воздействием. В зале стояла полная тишина. Охранники, застывшие перед скамьей судьи, смотрели прямо перед собой. Тот, что стоял с краю, смотрел на Ричера. Это был молодой парень с аккуратно подстриженной бородкой и шрамом на лбу, которого Ричер уже видел вчера вечером. Тогда парень был в числе тех, кто охранял Лодера. Сейчас он с любопытством смотрел на Ричера.

Подняв тонкую книжку в кожаном переплете, Боркен медленно поводил ей вправо и влево, словно это был фонарь, и он хотел осветить его ярким лучом весь зал.

— Это конституция Соединенных Штатов, — сказал Боркен. — Увы, над ней надругались, ее попирали, но тем не менее она остается величайшим политическим документом из всех тех, что когда-либо были составлены человеком. И она станет моделью нашей собственной конституции.

Он перевернул страницы. Притихшее помещение наполнилось шелестом твердой бумаги. Боркен начал читать:

— Билль о правах. Пятая поправка указывает, что ни одно лицо не должно привлекаться к ответственности за преступления, караемые смертью, иначе как по представлению большого жюри, за исключением дел, возбуждаемых в вооруженных формированиях во время опасности, угрожающей обществу. Здесь говорится, что ни одно лицо не должно лишаться жизни и свободы без надлежащей правовой процедуры. Шестая поправка указывает, что обвиняемый имеет право на безотлагательное и публичное разбирательство дела судом присяжных по месту совершения преступления. Здесь также говорится о его праве на помощь адвоката для своей защиты.

Боркен снова умолк. Обвел взглядом зал. Поднял книгу.

— В этой книге говорится, что́ мы должны сделать. Итак, нам нужны присяжные. Здесь не уточняется, сколько. Полагаю, троих будет достаточно. Желающие есть?

Тотчас же поднялся лес рук. Боркен наугад ткнул в зал, и к столу судьи вышли трое. Составив винтовки, они заняли место на скамье присяжных. Боркен повернулся к ним.

— Джентльмены! Это дело возбуждено в вооруженном формировании, и сейчас обществу угрожает опасность. Вы с этим согласны?

Присяжные дружно закивали, и Боркен повернулся к Лодеру, одиноко сидящему на скамье обвиняемых.

— У тебя есть защитник?

— Вы хотите предложить мне адвоката? — спросил Лодер.

Он говорил глухо, в нос. Боркен покачал головой.

— Никаких адвокатов здесь нет. Адвокаты испортились вместе с остальной Америкой. У нас не будет адвокатов. Они нам не нужны. В билле о правах об адвокатах ничего не говорится. Как указано в моем словаре, защитник должен помогать советом. Тебе нужны советы?

— А вы можете дать их мне? — спросил Лодер.

Кивнув, Боркен холодно усмехнулся.

— Признай свою вину.

Покачав головой, Лодер молча потупился.

— Хорошо, — сказал Боркен. — Ты выслушал совет, но не захотел признать свою вину?

Лодер кивнул.

Боркен снова посмотрел на книгу. Раскрыл ее на начале.

— Декларация независимости. «Право народа — изменить или упразднить старую форму правления и создать новую в такой форме, которая кажется ему наиболее подходящей для обеспечения безопасности и счастья.»

Встав, он обвел взглядом толпу.

— Всем понятно, что́ это означает? Старых законов больше нет. Теперь у нас новые законы. Новая жизнь. Мы решительно расстаемся с годами ошибок. Возвращаемся туда, с чего все началось. Это будет первый суд, осуществленный согласно совершенно новой системе. Лучшей системе. Системе, имеющей значительно больше прав считаться легитимной. Мы имеем право так поступить, и мы так поступаем.

Собравшиеся в зале глухо зашумели. Ричер не обнаружил в гуле голосов ни тени неодобрения. Все были словно загипнотизированы. Купались в ярком свечении, которое исходило от Боркена, словно пресмыкающиеся, выползшие погреться на жаркое полуденное солнце. Боркен кивнул Фаулеру, сидевшему рядом с Ричером. Встав, тот обратился к присяжным.

— Факты таковы. Командир отправил Лодера с заданием, имеющим огромную важность для нашего будущего. Лодер действовал плохо. Он отсутствовал всего пять дней, но за это время совершил пять грубых ошибок. Ошибок, которые могли сорвать всю операцию. Конкретно: Лодер сжег две машины и оставил след. Затем он неправильно выбрал время и втянул в операцию двух посторонних лиц. И, наконец, он позволил Питеру Беллу бежать. Итого пять серьезных ошибок.